Травля и равнодушие

Фото: pixabay.com

Я давно хотела затронуть тему подростковой травли, но не знала, как к ней подступиться. Разговор будет откровенным и сложным. Сразу оговорюсь, что не имею педагогического или психологического образования, и мое мнение нельзя считать экспертным. Это лишь мысли человека, который знает, что такое травля.

К написанию этого текста меня подтолкнул случай, который недавно произошел с ребенком моей знакомой. Третьеклассник отказывался идти в школу, потому что учительница при всем классе назвала его тупым. У ребенка, к слову, синдром дефицита внимания и гиперактивности. Диагноз поставлен неврологом.

Эта история потянула в моей голове за ниточку, идущую из огромного клубка личных воспоминаний и переживаний. Перед глазами промелькнули лица моих школьных учителей. Застенчивый, едва слышно разговаривающий и медлительный одноклассник, вызывавший раздражение и, как следствие, крик и насмешки учителей. Учительница по физкультуре, высмеивавшая полную девочку. Она запросто могла сказать этой девочке, что от ее прыжков через скакалку спортзал трясет, как при землетрясении. Завуч школы, которая попросила меня встать перед классом, и сказала, что моя юбка похожа на половую тряпку. Просто в отместку за то, что я сопротивлялась дресс-коду.

Почему разговор о подростковой травле я начинаю с учителей? Потому что глубоко убеждена, что травля берет свои истоки не в природной жестокости детей, с которой, якобы, ничего не поделать, а в жестокости и, главное, равнодушии взрослых: родителей, воспитателей, учителей. Кроме того, именно взрослые подают детям первые примеры травли, о чем в нашем обществе говорить не принято. Не телевизор, не компьютерные игры, а взрослые. Одни взрослые сами травят детей, подростков. Другие равнодушно смотрят на то, как дети травят друг друга.

Меня просто убивает фраза «дети жестоки». Это неправда. Дети любопытны, пугливы, чувствительны, впечатлительны, доверчивы, искренни. Где-то в России ребенку рассказывают сказки, разрешили забрать домой котенка с улицы и укладывают спать в обнимку с мягкой игрушкой. Где-то в Сирии ребенку такого же возраста сначала показывают видеозаписи казней, а затем заставляют на этих казнях присутствовать. «Глина» -- одна и та же. «Скульпторы» разные.

Наблюдатель

Впервые с травлей я столкнулась в пятом классе. Я любила читать и фантазировать. И не чувствовала грань между фантазиями и жизнью. Для меня одинаково реально было и то, и другое. Я рассказывала одноклассникам о том, что у меня есть старший брат-каратист, что я ездила с родителями в Африку, что мой дедушка был летчиком, и у него много медалей. Мне так хотелось, чтобы все это было правдой. Вскоре за мной закрепилось клеймо врушки. А однажды мне объявили бойкот.

Кто-то скажет, что бойкот -- это и не травля вовсе. Но для ребенка это тяжелое психологическое испытание. Бойкот закончился так же внезапно, как начался. Все пошло по-старому. Но память положила на одну из своих полочек снимок, где я - изгой, сидящий в сторонке с опущенными плечами и растерянным взглядом.

Все это вспомнилось мне однажды в самый неподходящий момент. Спустя пару лет. Тогда в наш класс пришла новенькая девочка. Мы с ней быстро сдружились. Вот только эту девочку отчего-то невзлюбили не только в нашем, но еще и в двух параллельных классах. На этот раз я столкнулась не только с психологической, но и с физической травлей. Ее обзывали, толкали, ставили подножки. Иногда доставалось и мне. Многие говорили мне тогда, что ко мне в школе относятся хорошо. И что меня никто не будет обижать, если я просто перестану дружить с этой девочкой. Но я не перестала.

А однажды мою подругу позвали за школу, якобы, просто поговорить. Разговор перешел в драку. Моя подруга неплохо давала отпор, но ее вдруг начали пинать с разных сторон и бросать в нее снег. Я не вступилась. Просто стояла и смотрела. Мне хотелось поступить правильно и храбро. Но я помнила, каково это – быть изгоем. И не хотела, чтобы вся эта толпа переключила свое внимание на меня.

В травле плохо всем сторонам: жертве, агрессору, наблюдателям. Помните об этом, если в коллективе, где находится ваш ребенок, происходит нечто подобное. Если травят не ваше чадо -- это не повод выдохнуть и успокоиться. Поверьте мне на слово: человек, который хотел и мог остановить насилие, но не сделал этого -- пронесет это с собой через всю жизнь.

Есть в этом эпизоде и еще один важный момент. На двор за школой, где происходила эта и множество других драк, выходят окна школьных коридоров и учительской. Но никто, конечно, ничего не видел. Потому что происходило все это после уроков. А учителя, как известно, несут ответственность за школьников только в учебное время. Ну а после звонка с последнего урока в игру вступает равнодушные взрослые.

Жертва

Так уж вышло, что в моей жизни было много драк, но особенно врезались в память две. Чувство стыда, что я не вступилась за подругу в той драке возле школы, съедало меня. И я сполна отработала ошибку прошлого в дружбе еще с одной девочкой, имевшей прямо-таки талант находить себе неприятности. Я по собственной инициативе разделила с ней роль жертвы, и это приносило мне частичное освобождение от моего трусливого поступка в прошлом.

В первом случае, который мне запомнился, меня уже после драки неожиданно ударили из-за спины в висок. К утру отек почему-то перешел на глаз, превратившийся в неоткрывающуюся щелочку. Был огромный синяк. И в таком виде я пошла в школу. Первые два урока я ходила, закрывая глаз платком. А потом был урок литературы, преподаватель которого меня ненавидела. Училась я хорошо, особенно по этому предмету, поэтому причина ненависти крылась не в учебе. В чем именно, я понять так и не смогла. Видя мой дискомфорт, эта учительница сразу вызвала меня к доске, чтобы мне пришлось стоять перед всем классом. Вот вам и еще один пример психологической травли со стороны взрослого, показавший 30 подросткам один из вариантов того, как можно поступить с человеком, которому стыдно и плохо. Протянуть руку помощи? Да ни за что! Этот поступок учителя разозлил меня тогда. Я бросила платок и пошла к доске. Когда учительница разрешила мне, наконец, сесть на место, я, прежде чем уйти, повернулась к ней и с минуту смотрела ей в глаза, не мигая. Когда я отвернулась, она сказала мне в спину: «Мало ты получила».

Это реалии наших школ. Ваши дети-школьники вам об этом не расскажут, как не рассказала тогда маме и я. Я вообще была с виду довольно «колючей», как многие подростки. Эта внешняя «колючесть», закатывание глаз и бурчание в духе «ну мам, ну хватит» заставляет подчас родителей и учителей забыть одну важную истину: подростковый возраст -- самый ранимый. И когда вместо помощи вы просто «ломаете» подростка «об колено», помните, что прямо сейчас вы своими руками создаете либо жертву, либо, что более вероятно, агрессора. И не надо потом винить улицу, сериалы или компьютерные игры.

Второй случай, который запомнился мне, произошел в старших классах. Моей подруге назначили так называемую стрелку в формате «два на два». То есть по два человека с каждой из сторон. Я знала лишь, что моя подруга кого-то оскорбила. Больше не знала ничего. Но мне и не было это важно, потому что я, если вы помните, старательно отрабатывала проявленную в прошлом трусость.

Подходя к месту, мы увидели, что нас там ждут далеко не два человека. Там была толпа. Нужно было уйти домой. Именно так поступил бы адекватный и здравомыслящий человек. Но я не думала в тот момент о своем здоровье или о здоровье подруги. Я думала лишь о том, что не должна вновь позволить себе струсить. А еще о том, что если мы испугаемся и убежим, то сразу спустимся на нижнюю ступеньку в иерархии нашего нездорового общества. Дальше нас с подругой ждал кошмар наяву.

Нас заставляли встать на колени. Подругу, чтоб она в таком положении извинилась. Меня – просто, за компанию, раз пришла. Подруга согласилась. Все это, конечно, сняли на телефон. Потом внимание переключилось на меня. От ужаса сердце колотилось где-то у горла. И все же я была не готова встать на колени. Я не понимаю, как вообще одному человеку может прийти в голову так унижать другого человека. Завязалась драка, в результате которой меня повалили на землю. А упасть на землю в драке с людьми без совести и чести -- это страшно. Невредимым ты уже не поднимешься. Но в память мне врезалась не эта драка, не дикий страх, а мужчина, который шел мимо, когда меня пинали. Он посмотрел мне прямо в глаза, а потом просто зашел в подъезд.

Помню, я тогда подумала, что надо закрыть голову руками. И вдруг из дома выбежала бабушка. Она была миниатюрная и с трудом ходила. Но зато она не была равнодушным взрослым. Эта крошечная бабулечка пыталась отогнать всех от меня. И не ушла до тех пор, пока не приехала милиция, которую она же и вызвала.

Фото: pixabay.com

Выход есть

Подавляющее большинство моих знакомых, сталкивавшихся с подростковой травлей, признаются, что родители советовали им дать сдачи, не бояться, а также рассказывали о том, как сами дрались в школе. Нет, мол, в школьных потасовках ничего страшного.

Мне кажется, необходимо как на школьном, так и на законодательном уровне внести ясность в то, чем отличается обычная школьная драка от жестокой травли. Когда толпа избивает одного человека, когда бьют лежачего, не давая подняться, когда унижают и снимают на телефон – это не просто школьная драка. В драке есть кодекс чести, есть правила. В травле правил нет. А главное отличие - это регулярность психологического и физического насилия. Если ребенок живет в постоянном стрессе - это еще как страшно.

Нужно ли учить своего ребенка драться? В этом вопросе у родителей и психологов единства нет. Мое субъективное мнение -- нужно. Чтобы защищаться и заступаться. Мой отец воспитывал меня, как мальчишку. Учил разным приемам. Я не понимала, зачем мне все это. Позже эти уроки не раз спасали меня. При этом сама я ни разу не была зачинщиком драки. Только защищалась. А ведь отец учил меня драться еще с детсадовского возраста. И это вовсе не сделало меня агрессивной и жестокой.

Я с уважением отношусь к Диме ЗИЦЕРУ, создавшему уникальную школу в лучших традициях Януша КОРЧАКА. Дмитрий тоже в школьные годы был жертвой коллективной травли. Он считает, что лучший способ предотвратить подобное в детском коллективе – это регулярно проводить беседы на тему непохожести и уникальности ребят. Мне кажется, это блестящее педагогическое и просто человеческое решение. Только представьте, как было бы здорово, если бы в наших школах регулярно проводились занятия, на которых ребята рассказывали бы о своих талантах, увлечениях и особенностях. Одноклассники знали бы друг о друге больше. И лучше понимали бы друг друга. Да и учителя, быть может, тогда не требовали бы, чтобы мальчик с синдромом дефицита внимания и гиперактивности сидел от звонка до звонка неподвижно. Я согласна с Димой Зицером -- человеком удивительным и неравнодушным настолько, насколько это вообще возможно, что корень многих зол кроется в нежелании людей понять и принять тот факт, что все мы разные. Так просто. Так сложно.

В моей школе понимающие это педагоги все же были. И о них у меня сохранились самые теплые воспоминания. Например, Александр Новомирович НИКИФОРОВ – это не просто учитель, а самый настоящий психолог, видевший все оттенки наших характеров. Успевал он иногда на своих уроках поговорить с нами и о наших увлечениях. Мне, например, скажу вам по секрету, даже добавлял к оценке за контрольные работы балл за то, что я прыгала с парашютом. Именно благодаря Александру Новомировичу одноклассники когда-то узнали о моем увлечении, заинтересовались, стали меня расспрашивать.

Еще одним неравнодушным взрослым в нашей школе была Мария Петровна ЮДИНА. Она следила не только за нашими оценками, но и за нашим настроением. Не вызывала к доске ученика, если у того, например, творилось что-то неладное дома. Она любила и, что особенно меня всегда удивляло, уважала учеников и их право на свое настроение или даже на нелюбовь к математике, которую она преподавала.

Пока общество не придет к единому и категоричному мнению, что нельзя и в мыслях покушаться на физическую и психологическую безопасность другого человека, мы не выйдем к свету. И тысячи детей по всей нашей стране, как это и происходит сейчас, так и будут страдать от издевательств со стороны сверстников. Кто-то справится. Кто-то даже сумеет не озлобиться. Кто-то выпрыгнет в окно. Кто-то придет в школу с оружием. Кто-то вытерпит, а во взрослой жизни отыграется на своих детях, учениках. И это все потому, что мы, сегодняшние взрослые, не имеем четкой и единственно верной позиции: травля -- это ненормально.

Дарья ЛАПШИНА